Дилемма Евтифрона
Дилемма Евтифрона формулируется в одноименном диалоге Платона, в котором Сократ задает вопрос: «…благочестивое любимо богами потому, что оно благочестиво, или оно благочестиво потому, что его любят боги?...» Другими словами, поступок добродетелен, поскольку угоден богу, или он угоден богу, поскольку добродетелен сам по себе?
Дилемма
Среди христиан распространено мнение, что всеблагость Бога обязательно подразумевает, что все его действия и распоряжения будут благом. Такое понимание еще называют «теорией божественного повеления». Дилемма Евтифрона — один из способов показать, что Бог не может быть автором морали. С одной стороны, «теория божественного повеления» утверждает, что любая мораль не имеет смысла, если только она не создана Богом, но это теория не дает ответа на вопрос о том, что делает Бога и его взгляды на мораль благими и верными. Как определить, что эти представления объективны, а не произвольны?
Если поместить дилемму Евтифрона в контекст «теории божественного повеления», то возможны два вывода:
- Бог не является величайшим существом, ведь он основывает свое понимание блага на стандартах, которые превосходят это божественное понимание.
- Божьи приказы произвольны, основаны на его прихотях и Бог может назначить благом то, что мы бы посчитали отвратительным с моральной точки зрения.
Первый вывод приводит нас к заключению, что Бог не может повлиять на то, что правильно, и то, что неправильно по отношению морали. Убийство и воровство плохи по своей природе и потому Бог не может повелеть совершить эти деяния из-за своей всеблагости. Если определение правильности и неправильности имеет отношение только к природе деяния и не зависит от мнения Бога, то его можно полностью исключить из процесса такого определения. Бог не устанавливает моральных стандартов; он только следует им, а значит, имеет к ним лишь косвенное отношение.
Второй вывод означает, что Бог сам решает, что есть благо, и поступок является благом потому, что так сказал Бог. Если так, то у Бога нет высшего стандарта для обоснования своих суждений, а значит, его представления о морали являются субъективными и произвольными. Однажды Бог решил, что убийство и воровство аморальны, но он с легкостью может изменить свое мнение на противоположное и тогда воровство и убийство станут моральным благом. Аргумент можно сформулировать в виде конструктивной дилеммы:
I. Поступок является благом потому, что так решил Бог, или же он является благом сам по себе, и поэтому бог называет его благом?
II. Если поступок является благом потому, что так решил Бог, то благом может быть любой поступок, который можно было бы счесть аморальным и неприемлемым.
III. Если Бог называет поступок благом потому, что он сам по себе является таковым, тогда понятие благости стоит выше Бога. И Бог не имеет отношения к созданию морали.
IV. Следовательно, либо мораль произвольна, либо она превосходит Бога.
Во многих книгах атеистической направленности дилемма Евтифрона упоминается даже без ссылки на его имя. Например, Бертран Рассел писал[1]:
Если вы совершенно убеждены, что различие между добром и злом имеется, то тогда вы оказываетесь перед новой проблемой. Обязано ли это различие своим существованием божественному установлению или нет? Если оно обязано своим существованием божественному установлению, в таком случае для самого Бога нет различия между добром и злом, и, следовательно, утверждение, что Бог добр, утрачивает всякий смысл.
Контрапологетика
Ложная дилемма
Среди нескольких возможных возражений против представленного аргумента, самым серьезным, пожалуй, можно считать заявление о том, что дилемма ложна (представлены только две альтернативы, хотя на самом деле их может быть три и более). Даются два варианта: (i) Бог велит делать то, что является благом само по себе и (ii) Бог решает, что есть благо. Моральные стандарты либо не зависят от бога, либо зависят от его произвольного желания.
Ложность дилеммы доказывается тем, что существует третья возможность, которая не принималась в расчет. Например (iii), что основания для морали находятся в самой природе Бога, а божьи заповеди являются лишь предписательным выражением этой природы. В этом случае моральные указания Бога перестают быть произвольными. Они становятся скорее выражением его сущности. В таком понимании выражение «Бог всеблаг» перестает быть моральной оценкой (Бог совершает благо). Оно становится онтологическим (бытийным) заявлением — «Бог есть благо». Логическим заключением из этого вывода будет признание того, что благом является все, что соответствует природе Бога, а понятие зла будет означать все то, что божественной природе противоречит.
Такое понимание обосновывает представление о том, что «вселюбящий Бог никогда не повелит совершать зло». Согласно дилемме Евтифрона, у христиан нет никаких оснований полагать, что Бог не может приказать совершать злые поступки, и что его представление о добре и зле не изменится. Однако с появлением третьей возможности, у христиан появляется основание для такой уверенности. Ведь божий приказ совершать зло приведет к логическому противоречию: Бог желает того, чего он не желает. Это пустое и бессмысленное заявление.
Тем не менее, это возражение попадает в первую представленную альтернативу. Теперь вопрос звучит так: поступок благ потому, что он — часть божьей природы, или же поступок — часть божьей природы потому, что он благ сам по себе? Ложную дилемму можно устранить, создав истинную дилемму: в определении «блага» следует брать за основу Бога (его природу и т.д.) или же что-то другое? Если выбрать первое, то мораль будет зависеть от произвольного решения Бога, и нет никаких гарантий, что справедливость, честь и т.д. всегда будут благом. Если выберем второе, то мораль не зависит от Бога. Выбор опять сводится к тому, что мораль либо произвольна, либо Бог не является ее автором.
Бог никогда не прикажет совершать аморальные поступки.
Во-первых, Бог приказывал убивать и насиловать несколько раз на страницах Ветхого Завета. Например, в книге Чисел 31:5—54 Бог приказывает Моисею и его армии «…итак убейте всех детей мужеского пола, и всех женщин, познавших мужа на мужеском ложе, убейте; а всех детей женского пола, которые не познали мужеского ложа, оставьте в живых для себя;…» Войско возвратилось с 32000 тысячами девственниц после того, как исполнило божью волю.
В Коране, в 34-ом аяте четвертой суры (Ан-Ниса) говорится «…Мужчины являются попечителями женщин, потому что Аллах дал одним из них преимущество перед другими, и потому что они расходуют из своего имущества. Праведные женщины покорны и хранят то, что положено хранить, в отсутствие мужей, благодаря заботе Аллаха. А тех женщин, непокорности которых вы опасаетесь, увещевайте, избегайте на супружеском ложе и побивайте. Если же они будут покорны вам, то не ищите пути против них. Воистину, Аллах — Возвышенный, Большой».
Во-вторых, утверждение, что Бог никогда не прикажет совершать зла, предполагает, что Бог берет свое представление о морали из внешнего источника. Если Бог никогда не прикажет убивать и насиловать по той причине, что эти поступки являются злом, то как он определяет, что есть зло?
Такой вид контрапологетики, однако, довольно рискован, чем может воспользоваться осторожный богослов. Верующие могут утверждать, искренне или нет, что аморальные приказы Бога, которые мы находим как на страницах обоих Заветов, на самом деле являются моральным благом. Верующий может попытаться переложить бремя доказательств на плечи оппонента и потребовать доказать, что такие приказы Бога объективно являются аморальными. Появляется простор для бесконечных возражений и уловок. На это неверующий может возразить, что он не желает поклоняться Богу, который велит своим последователям убивать и насиловать. Такой ответ не позволяет решить философских проблем, однако является приемлемым основанием для отвержения необоснованных и неправдоподобных религиозных догм.
Кроме того, богословы могут заявить, что предлагаемое понимание текста является неверным. Прямое указание воинам убивать всех, кроме девственниц, было дано не Богом, а Моисеем. Хотя Моисей и говорит здесь от имени Бога, этот приказ не является буквальным божественным волеизъявлением. Но такое разделение приводит нас к вопросу, почему Бог не вмешался и не отменил этот приказ Моисея? И почему он после всего продолжил поддерживать этого лидера? Мы все равно можем сказать, что кровь всех этих людей на руках у Бога, виновного в преступном попустительстве.
Божественная сущность
Заявление о том, что Бог не прикажет совершать злых поступков, так как они противоречат его природе, вовсе не решает проблему, а лишь придаёт ей новую формулировку. Обоснованным будет вопрос «откуда взялась сущность Бога?» Бог создал ее сам? Если так, то Бог может произвольно решать, что хорошо, а что плохо и дилемма все еще применима. Если же Бог не создавал свою сущность, то либо кто-то другой ее создал (в этом случае вопрос, заданный в дилемме будет адресован создателю божественной природы), либо мораль существует независимо и сущность Бога является субъектом по отношению к ней. В этом случае становится понятно, что Бог не может быть автором морали.
Майкл Мартин (Michael Martin) считает, что теистические возражения не решают проблемы, поскольку дилемму можно с легкость переформулировать в терминах божественной сущности: «Сущность Бога именно такая, потому что таково объективное благо, или же Бог решил, что такая его сущность будет благом?» Структура этой дилеммы в точности такая же, как и у предыдущей, но в такой формулировке уже гораздо сложнее найти приемлемое для теистов решение. Если мы отождествляем понятие блага с Богом или некой его сущностью, то можно сказать, что мы отождествляем его с некоторыми божественными свойствами (справедливостью, любовью и т.д.). Если так, то дилемма звучит следующим образом: Бог благ потому, что обладает этими свойствами, или же эти свойства являются благом потому, что Бог решил сделать их частью своего естества?
Бог подаёт пример для подражания
Раввин Мойше Аверик (Rabbi Moshe Averick) считает, что дилемма Евтифрона является философским аналогом оптической иллюзии. Поскольку изначально дилемма относилась к языческим богам древних греков, она игнорирует уникальную точку зрения монотеизма. В иудейской теологии быть "благим" означает присоединить себя к «единственно существующей реальности», т.е. к самому Богу. Другими словами, Бог велит людям «возлюбить ближнего» не потому, что это благо, а потому, что это позволит людям установить взаимоотношения с вечным и реальным божеством. Согласно Аверику:
В контексте иудаизма (и большинства других монотеистических религий, как мне кажется), аргумент полностью утрачивает силу.
— Разве указание «возлюби ближнего» хорошо только потому, что так сказал Бог? — Разумеется, нет, иначе это было бы всего лишь произвольным заявлением.
— Велит ли Бог «возлюби ближнего» потому, что этот совет хорош сам по себе? — Нет, ни один из этих вариантов не является верным. Бог велит нам возлюбить своих ближних для того, чтобы мы могли выбрать взаимоотношения с ним и стать частью его бесконечной сущности. Бог и есть Благо.Если это бесконечное существо, которое мы зовем Богом, действительно существует, то у нас есть основания для определения объективных моральных истин. Критерием будет соответствие божественной природе, а самим моральным абсолютом будет божественное существование. Вот о чем говорится в псалме: «А мне благо приближаться к Богу! На Господа Бога я возложил упование мое, чтобы возвещать все дела Твои [во вратах дщери Сионовой]» (Псалтирь 72:28)
Хотя Аверик и считает, что дилемма решена, но на самом деле он соглашается с первым вариантом ответа на дилемму: благо определяется божественной сущностью и, совершая благо, люди становятся ближе к Богу. Если бы божественная природа или указания содержали нечто, что большинство людей признали бы аморальным и неприемлемым (изнасилование, убийство, геноцид и т.д.), они бы все равно были моральным благом по причине того, что являлись бы частью божественной сущности. Как уже говорилось ранее, у некоторых богословов такое понимание морали не вызывает проблем и они готовы его защищать. Аверик продолжает:
Дилемма Евтифрона по отношению к монотеизму — не что иное, как философский аналог дыма и зеркал. Единственная причина, по которой она имеет косвенное отношение, так это использование слова «бог», которое призвано создать впечатление некого авторитета, превосходящего человеческий. Оригинальная формулировка этого аргумента, данная Платоном, разумеется, относится к языческим богам древних греков. В действительности, греческие боги не имели ни морального авторитета, ни достоверных знаний о морали, которые бы превосходили таковые у простых смертных. Языческий бог — это всего лишь смертный человек в увеличенном масштабе. Он просто больше, сильнее, живет дольше и может даже метнуть парочку молний время от времени. Языческие боги ничем не отличаются от Невероятного Халка, Флэша и Супермена (который по утверждению старого телешоу обладал «мощью, намного превосходящей возможности людей»)
Дилемма, сформулированная в отношении языческих богов, звучит точно так же, как вопрос: «Невероятный Халк называет благом поступок, являющийся благом само по себе, или же он является благом только потому, что Невероятный Халк так решил?» Заявления Халка о морали имеют ни больше и ни меньше значения, чем заявления Зевса, Мика Джаггера, Джерри Сайнфелда, Опры Уинфри или любого из приблизительно шести миллиардов человек, живущих сейчас.
Если сформулировать аргумент таким образом, то становится видно, насколько он был ошибочен с самого начала. А чего вы ожидали? Конечно, языческие боги, звезды рок-музыки, супергерои, еврейские комики, или даже очень успешные ведущие ток-шоу, — точно так же, как и любой другой на их месте, — могут лишь рассказать нам о собственных совершенно субъективных взглядах на мораль, которые они сформировали произвольно.
Но не Бог Авраама, Единый Бог. Бог монотеизма — это не простой человек, увеличенный в масштабе. Он превосходит пространство и время. Он превосходит физический мир. Он даже превосходит созданный им духовный мир. Он, как выразился раввин Яков Вайнберг, «полностью и абсолютно отличается от нас». С существованием Единого Бога перед нами возникает абсолютное понимание добра, величия, благодати и морали. И мы можем достичь его, если пожелаем. Без Бога, в совершенной пустоте атеистического мира, мы остались бы ни с чем, кроме мрачной безысходности, как ее выразил американский писатель Т.С. Бойл:
"Я атеист и нигилист… Я ни во что не верю. И это вызывает во мне огромное отчаяние и горе… нет ничего между нами и унылым лицом обнаженной Вселенной. Ничего."
Аверик заявляет, что сама сущность языческих богов делает вопрос Платона бессмысленным. Ведь очевидно, что греческие боги, точно так же, как супергерои и знаменитости, лишены права считаться авторами универсальных моральных законов. Он основывается на упрощенном понимании язычества, но это не имеет значения, ведь дилемма применима к любому существу, заявляющему о том, что оно диктует мораль, либо создало ее. Эта логическая ошибка называется особым условием. Даже если вопрос не относится к богам древних греков, то его, безусловно, можно задать богу Аверика. После такой бесчестной уловки Аверик заявляет, что Бог непознаваем для людей, и тут же переключается на апелляцию к эмоциям, и рассказывает об опасности атеизма. Последнее заявление не имеет никакого отношения к обсуждаемой теме. Не имеет значения, ведет ли правда к отчаянию, горю или радости. Это никак не влияет на верность конечного вывода. Узнать больше о религиозной критике атеизма можно на странице с перечнем возражений против контрапологетики и атеизма.