Академик Павлов не был материалистом и верил в бога

Заявления

Антон Мозговой в своей статье пишет:

“”Даже знаменитый исследователь мозга академик Павлов не считал мозг органом чувств и воли. «Громадное значение имеют исследования Павлова и его сотрудников физиологического значения лобных долей мозговых полушарий. Эти доли доселе всеми считались важнейшей частью головного мозга, центрами высшей психической деятельности, органом мышления по преимуществу, даже "седалищем души". Но Павлов не нашел в них "никаких особенно важных приборов, которые устанавливали бы высшее совершенство нервной деятельности", и кора этих передовых долей больших полушарий, как и вся остальная кора, представляет собой сенсорную область. Вся кора полушарий, эта совершеннейшая часть мозга, состоит только из бесчисленного множества анализаторов, анализаторов и анализаторов. И если в коре не нашлось места для какого-нибудь центра чувств, то тем более его нельзя искать в серых узлах мозгового ствола, которые, как это отчасти известно, имеют чисто физиологические функции. Мозговая кора анализирует не чувства, а ощущения». /В. Ф. Войно - Ясенецкий - «Дух, душа, тело»/

Другой автор, П. Калиновский, в своей книге писал:

“”Мозг и сознание — неразделимы. Это утверждение преподносится как сам собой разумеющийся факт; в действительности, однако, это не факт, а только теория. Для ее подтверждения часто ссылаются на труды великого русского ученого И. П. Павлова, который якобы доказал, что все психические процессы протекают только в больших полушариях головного мозга. Этого Павлов никогда не утверждал, и был он человеком глубоко верующим.

Источники

• Мозговой А. Доказательство существования души и нематериальности сознания.
• Калиновский П. Переход : последняя болезнь, смерть и после. — М.: ООО «Воздвиженье», 2013. — 256 с. — С. 97.

Ответы

Павлов и сознание

Статья А. Мозгового и в названии содержит слово «сознание», и начинается с вопроса «Что такое сознание?», и в принципе главным образом пытается «уберечь» от материализма именно сознание, порой отдавая последним «на растерзание» то же мышление. Но по какой-то причине, говоря о Павлове и цитируя при этом Войно-Ясенецкого, Мозговой упоминает лишь цитату о чувствах. В то же самое время этот же Войно-Ясенецкий в этой же цитируемой Мозговым книге пишет:

“”Наш гениальный исследователь высшей нервной деятельности И. П. Павлов так определяет сознание: Сознание представляется мне нервной деятельностью определенного участка больших полушарий, в данный момент при данных условиях обладающего известной оптимальной (вероятно, это будет средняя) возбудимостью. В этот же момент вся остальная масса больших полушарий находится в состоянии более или менее пониженной возбудимости.

Павлов не материалист?

Уже исходя из цитаты выше можно было бы счесть Павлова материалистом. Но не только эта цитата тому является подтверждением. Например, есть и такие:

“”Наступает и наступит, осуществится естественное и неизбежное сближение и, наконец, слитие психологического с физиологическим, субъективного с объективным — решится фактически вопрос, так долго тревоживший человеческую мысль.

“”Статья Edwin R. Guthrie «Conditioning as a Principle of Learning» представляет, как мне кажется, особый интерес своей основной, по-моему, совершенно оправдываемой, тенденцией наложить, так сказать, явления так называемой психической деятельности на физиологические факты, то есть слить, отождествить физиологическое с психологическим, субъективное с объективным, что, по моему убеждению, составляет важнейшую современную научную задачу.

“”Я убежден, что приближается важный этап человеческой мысли, когда физиологическое и психологическое, объективное и субъективное действительно сольются, когда фактически разрешится или отпадет естественным путем мучительное противоречие или противопоставление моего сознания моему телу.

“”Я — физиолог, в последнее время занимающийся со своими сотрудниками изучением исключительно физиологической и патологической работы высшего отдела центральной нервной системы на высшем животном (собаке), работы, отвечающей нашей высшей нервной деятельности, обычно называемой психической. Вы — невролог, психиатр, психолог. Казалось бы, что мы должны прислушиваться друг к другу и объединяться в нашей работе — ведь мы изучаем деятельность одного и того же органа относительно последнего едва ли сейчас может быть какое-либо сомнение. <…> Многих, даже научно думающих людей, почти раздражают эти попытки физиологического объяснения психических явлений, и поэтому эти объяснения сердито обзываются «механическими», с расчетом резко подчеркнуть, как явную несообразность, нелепость, сближение субъективных переживаний с механикой. Но мне это представляется явным недоразумением. В настоящее время представить наши психические явления механически в буквальном смысле слова, конечно, нельзя и думать, как того же далеко нельзя сделать относительно всех физиологических, затем, хотя и в меньшей мере, химических и полностью даже физических явлений. Истинное механическое толкование остается идеалом естественнонаучного исследования, к которому лишь медленно приближается и будет долго приближаться изучение всей действительности, включая в нее и нас. Все современное естествознание в целом есть только длинная цепь этапных приближений к механическому объяснению, объединенных на всем их протяжении верховным принципом причинности, детерминизма: нет действия без причины. Это есть только некоторое, пусть очень и очень отдаленное, приближенное к механическому толкованию, когда открывается возможность так называемые психические явления свести на физиологические. А это сейчас имеет место, как мне кажется, уже в немалом числе случаев.

“”Вы, таким образом, видите, что на патологическом поле наш метод работы, метод объективного отношения к высшим явлениям нервной деятельности вполне оправдывается на животных — оправдывается тем больше, чем дальше мы его пробуем. А теперь нами делаются, как мне кажется, законные попытки применить то же отношение и к человеческой высшей нервной деятельности, обычно называемой психической.

“”Самым ярким доказательством того, что изучение условных рефлексов поставило на правильный путь исследование высшего отдела головного мозга и что при этом, наконец, отождествились функции этого отдела и явления нашего субъективного мира, служат дальнейшие опыты с условными рефлексами на животных, при которых воспроизводятся патологические состояния нервной системы человека, — неврозы и некоторые отдельные психотические симптомы, причем во многих случаях достигается и рациональный нарочитый возврат к норме, излечение, т. е. истинное научное овладение предметом.

“”Все это я могу объяснить только тем, что в этом случае происходит жестокая борьба с укоренившимися предрассудками человеческого мышления в виде дуализма.

“”Почему же продукт высшего животного организма, явления нашего субъективного мира, должен изучаться другим приемом, не допуская разложения, исключая анализ?

“”Эта деятельность больших полушарий получила название особой психической деятельности, как мы чувствуем, воспринимаем ее в себе и как она предполагается и у животных по аналогии с нами самими.

Неоднозначный момент

И.П. Павлов в ноябре 1924-го года написал письмо Петру Егоровичу Соколову, в котором было сказано следующее:

“”Я не материалист, а естествоиспытатель, который исследует жизнь по методу, который вернее всего ведет к достижению истинного знания. Нечто высокое, чем только и дорога человеческая жизнь, я, конечно, не отрицаю. Но я стою на единстве природы бесконечно таинственной и величественной. Меня не оскорбляет мысль, что я продолжение этой природы, верх жизни, высшее животное, но я твердо знаю, что я высшее, высшее творение, и это обязывает меня к истинно человеческому думанию, чувствованию и поведению. Наша задача — познать как можно глубже нас самих, а к этому, по моему убеждению, ведет тот прием исследования, которого я придерживаюсь в моей научной работе.

Неоднозначность, конечно, заключается в формулировке «я не материалист». А. Сухов написал по этому поводу примечание в той книге, где цитируется письмо: «т. е. не философ-материалист». Впрочем, и сама книга написана с целью критики религии, что говорит о вероятной предвзятости А. Сухова.

Тем не менее верить А. Сухову и не обязательно. Помимо цитат, представленных в данной статье, свидетельством в пользу трактовки А. Сухова является и само разделение Павлова: «Я не материалист, а естествоиспытатель», – которое действительно, по-видимому, сделано по профессиональному или методологическому признаку. По крайней мере, наличие убеждений (в данном случае материалистических) само по себе не противоречит тому, чтобы быть естествоиспытателем (хотя и может влиять на работу, если этому не препятствовать).

Ложная дилемма Войно-Ясенецкого

Что странно для известного хирурга, Войно-Ясенецкий в своём рассуждении совершает явную логическую ошибку: если не в коре, то искать «центры чувств» больше негде, не считая ствола. Тем не менее, анатомия ЦНС подразумевает, что те же миндалевидные тела или, тем более, гипоталамус — суть области переднего (конечного) или промежуточного соответственно отделов мозга, не входящие при этом ни в состав коры больших полушарий (миндалину относят к базальным ядрам вместо этого), ни в состав ствола. И указанная ошибка позволяет «удачно» не заметить данные о том, что базальные ядра и, возможно (см. примечания), гипоталамус вовлечены в эмоциональные процессы. Больше того, как видно по цитатам из следующего раздела, Павлов как раз и связывал эмоции с подкоркой, то есть не корой, но и не стволом.

Павлов и чувства

Вообще говоря, требование найти «центр чувств» (а не хотя бы центры – как минимум, потому что чувства есть разные; тем не менее, в других кусках книги он всё же говорит именно так) не совсем сочетается со взглядами Павлова. Он, действительно, употреблял слово «центр», но в то же время писал, говоря о пищевом центре:

“”Короче, он [пищевой центр] так же сложен, как корковый центр оптического нерва, слухового и т. д. Где этот центр находится? Нужно сказать, что физиологи относятся к вопросу топографии более равнодушно, чем патологи. Для физиолога представляет более важности вопрос о функции, о работе этого центра. Что место нахождения этого центра вовсе не легкая задача, можно видеть на примере дыхательного центра. С самого начала думали, что это точка с булавочную головку в продолговатом мозгу. Но теперь он чрезвычайно расползся, поднялся в головной мозг и спустился в спинной, и сейчас границы его точно никто не укажет. Точно так же и относительно пищевого центра надо ждать, что это будет дистанция порядочного размера, широко раскинутая по центральной нервной системе.

Но даже несмотря на это, было бы ошибкой утверждать, что эмоциональные процессы Павлов не «помещал» в мозге. На то указывают некоторые утверждения самого Павлова (см. ниже). Но перед тем следует сделать оговорку о терминах: под «чувствами» Войно-Ясенецкий, очевидно, понимает явления, напрямую связанные с эмоциями (или являющиеся ими), что следует из его же текста ранее:

“”Нам известны в мозгу двигательные и сенсорные центры, вазомоторные и дыхательные, тепловые и другие центры, но нет в нем центров чувств. Никому не известны центры радости и печали, гнева и страха, эстетического и религиозного чувства. Хотя от всех органов чувств и всех вообще органов тела направляются в мозг и оканчиваются в клетках его сенсорных центров все чувствительные волокна, но они несут только ощущения зрительные и слуховые, обонятельные и вкусовые, тактильные и термические, локомоторные и многие другие. Но это только ощущения. А не делать различий между ощущениями и чувствами – значит впадать в самую глубокую психологическую ошибку..

Хоть и не критикуя с современных позиций, но принимая сказанное во внимание, можно теперь привести цитаты Павлова:

“”Таким образом, истеричный субъект живет в большей или меньшей степени не рассудочной, а эмоциональной жизнью, управляется не корковой деятельностью, а подкорковой. В непосредственной связи с указанным механизмом истеричных стоит внушаемость и самовнушаемость. Что есть внушение и самовнушение? Это есть концентрированное раздражение определенного пункта или района больших полушарий в форме определенного раздражения, ощущения или следа его — представления, то есть вызванное эмоцией, т. е. раздражением из подкорки, то произведенное экстренно извне, то произведенное посредством внутренних связей, ассоциаций, — раздражение, получившее преобладающее, незаконное и неодолимое значение.

“”Всю совокупность высшей нервной деятельности я представляю себе, отчасти для систематизации повторяя уже сказанное выше, так. У высших животных, до человека включительно, первая инстанция для сложных соотношений организма с окружающей средой есть ближайшая полушариям подкорка с ее сложнейшими безусловными рефлексами (наша терминология), инстинктами, влечениями, аффектами, эмоциями (разнообразная обычная терминология).

“”У высшего животного, например собаки, служившей объектом для всех наших исследований, главные сложнейшие соотношения организма с внешней средой для сохранения индивидуума и вида прежде всего обусловливаются деятельностью ближайшей к полушариям подкорки, как это давно показано опытом Гольтца с удалением у собаки больших полушарий. Эти деятельности: искание пищи — пищевая, удаление от вредностей — оборонительная и др. Они называются обыкновенно инстинктами, влечениями, психологами им присваивается название эмоций, мы их обозначаем физиологическим термином сложнейших безусловных рефлексов.

“”Мне думается, есть достаточные основания принимать, что описанные физиологические процессы отвечают тому, что мы субъективно в себе обыкновенно называем чувствами в общей форме положительных и отрицательных чувств и в огромном ряде оттенков и вариаций, благодаря или комбинированию их, или различной напряженности. Здесь — чувство трудности и легкости, бодрости и усталости, удовлетворенности и огорчения, радости, торжества и отчаяния и т. д. Мне кажется, что часто тяжелые чувства при изменении обычного образа жизни, при прекращении привычных занятий, при потере близких людей, не говоря уже об умственных кризисах и ломке верований, имеют свое физиологическое основание в значительной степени именно в изменении, в нарушении старого динамического стереотипа и в трудности установки нового.

Так что независимо от того, нашёл Павлов «центр чувств» или нет, уверенно утверждать, что он чувства не считал мозговой деятельностью (как это сделал А. Мозговой), было бы, по всей видимости, ошибкой.

При этом, что интересно, Войно-Ясенецкий цитирует фразу о лобных долях: «Никаких особенно важных приборов, которые устанавливали бы высшее совершенство нервной деятельности, там [в лобной доле], очевидно, нет», – сказанную ещё в докладе из трудов Общества русских врачей 1912–1913 гг. В то же время вышеприведённые и при том гораздо более свежие (1932–1933) почему-то не упомянуты, как и само слово «подкорка» или его вариации в принципе. С одной стороны, получается, что либо Войно-Ясенецкий плохо ознакомился с цитируемой им книгой, либо намеренно умалчивал неудобные цитаты. С другой стороны, вышеприведённые цитаты не говорят, что Павлов именно исследовал подкорку на предмет чувств, и тогда, если в цели Войно-Ясенецкого входило пересказать не взгляды, а исследования, последнего можно понять. Но в этом случае претензия переадресуется в сторону А. Мозгового, говорящего как раз о взглядах Павлова: «…Павлов не считал…»

См. также

• П.К. Анохин отрицал принадлежность психики мозгу
• Дэвид Хьюбел отрицает связь психики с мозгом
• Наталья Бехтерева о мозге и психике

Внешние ссылки

• Грекова Т.И. Верил ли И.П. Павлов в бога?