Участник:T-killer/Восприятие нейронаучных исследований

Восприятие нейронаучных исследований «отягощено» их возможными мировоззренческими последствиями. Так, поиск нервных коррелятов психических процессов связано напрямую с обсуждениями проблемы соотношения мозга и психики, являющейся одним из «вечных» вопросов и занимающей одно из центральных мест в различных учениях. Поиски же, к примеру, межполовых различий приводят регулярно к спорам насчёт способностей и ограничений мужчин/женщин, а соответственно и изменениям в восприятии людьми друг друга.

Нервные корреляты

Нейрореализм / элиминация психики

Исследования, связанные с обнаружением нервных (нейронных/нейрональных/мозговых) коррелятов тех или иных психических процессов, вызывают разные реакции по поводу отношения к таким коррелятам, и можно выделить две крайние оценки (между которыми есть сдержанные промежуточные).

Со стороны материалистов

Нейрореализм

Первая крайняя материалистическая трактовка коррелятивных исследований может выглядеть примерно следующим образом. Проведённое фМРТ-исследование показывает, что некий психический процесс коррелирует с «активацией» некоторой зоны (точнее, кровотока в ней). Отсюда делается вывод, что данный психический процесс «реален». Или, когда речь заходит о психических расстройствах, данные томографии рассматриваются как признак «реальности» этого расстройства.

Проблема этой трактовки, во-первых, в том, что психология как наука, исследующая психические явления, и без нейровизуализации объективным путём исследовала и исследует эти самые явления при помощи экспериментальных методов и математической статистики; не говоря уже о том, что и сами исследователи, как и большинство людей, не могут не замечать у себя эти процессы, если речь об общих терминах вроде «сочувствия». То есть опыт и экспериментальные данные и так говорят, что те или иные ими исследуемые психические процессы реальны – они вызывают неслучайные свойства поведения в той или иной задаче. Во-вторых, даже если воспринимать какой-либо психический процесс как иллюзорный, то это не отменяет возможности нахождения активаций в фМРТ-исследованиях. Какими бы эти процессы ни были, испытуемый, скорее всего, считает, что они у него есть (и хорошо знает, в каких условиях они будут возникать, что открывает возможность для самообмана), и, вероятно, это мнение будет подкрепляться некоторыми переживаниями (иначе бы человек и сам уже мог обнаружить иллюзорность). Если исходить из того, что психические события так или иначе отразятся на результатах фМРТ, то тогда исследователь может принять переживание иллюзии как доказательство неиллюзорного переживания. В-третьих, некоторые заболевания, например шизофрения, весьма трудны для нейробиологической диагностики и исследования; следует ли отсюда, что такие болезни не существуют?

Пример такого рода трактовок приводится в книге С. Сэйтла и С.О. Лиленфельда:

“”Нейроэкономист Пол Зак описывает свою работу по биологии доверия: изображения мозга «позволили мне постичь слова «нравственность», или «любовь», или «сочувствие» не в размытом смысле. Это реальные вещи». То же касается и факта, что мы все любим поговорить о себе, но это не новость. В обсуждении влияния участия в боевых действиях на психику человека указывается, что этот специалист сказал, что изображения мозга показывают, что посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) является «реальным расстройством» (можно подумать, мы этого не знали раньше). Мы стали употреблять слово «нейроизбыточность» как один из «нейрологизмов», обозначающий вещи, которые мы давно знаем без всякой томографии (37).

О том же самом, но с другими примерами, говорила социальный психолог Кэрол Тэврис:

“”«Сканирование мозга доказывает радость добрых дел» — а вы думали, что сама радость должна показывать вам, что добро её приносит? <…> Или вот: семинар для практикующих психотерапевтов: «Введение в нейронауку. Сейчас хорошее время, чтобы быть врачом». Ну вот, послушайте сами: «Недавние исследования мозга подтвердили то, что мы всегда знали – что на нашу любовь и прощение можно повлиять психотерапией». Если мы всегда это знали, тогда зачем вообще нам нужен мозг?

Отрицание души

Другая крайняя материалистическая трактовка гласит, что, раз найдены нейрофизиологические корреляты психического процесса, данный процесс уже по определению не может быть связан с «душой», и наука всё уже объяснила (последнее тем более ошибочно – научное знание не является полным). Верно, что нет признанных в науке доказательств души, и это дополнительно подтверждается утверждениями самих христиан, что душа должна познаваться не научным путём; но, строго говоря, отсутствие доказательств не является доказательством отсутствия, хотя и является весомым поводом (1) сомневаться и (2) не учитывать всерьёз в теоретических и практических построениях вместе с более доказанными. (В противном случае мы получаем своего рода субъективный идеализм — будто если людям что-то неизвестно, то этого и объективно нет; кроме того, так мы получаем и отрицание самого принципа открытий, который подразумевает изменение количества доказательств при стабильности существования предмета этих доказательств.) В этом плане нахождение нейрофизиологических коррелятов психических процессов является, безусловно, симпатичным подтверждением материализма (или материалистического монизма), не являясь при этом автоматическим и окончательным решением психофизиологической (или психофизической) проблемы. Любые данные такого рода можно при желании истрактовать в дуалистическом ключе в русле интеракционизма, то есть взаимодействия нематериальной психики с материальным мозгом (и часто вспоминаемый в этом плане Дж. Экклс является представителем интеракционизма).

Со стороны противников материализма

Элиминация психики

Коррелятивные исследования могут восприниматься как элиминирующие психику. То есть, если фМРТ исследование или прямая регистрация электрической активности мозга выявляет некие изменения в работе мозга при выполнении психического процесса, то отсюда якобы следует, что сам этот психический процесс не существует, потому что есть лишь «нервные импульсы».

У этой трактовки есть свои проблемы: она заведомо исключает, что эти самые «нервные импульсы» и выполняют задачу исполнения психического процесса, то есть она подразумевает, что психический процесс нельзя описать нейрофизиологически. Хотя психофизиологическая проблема (соотношение психических и физиологических явлений) не решена в психофизиологии до сих пор, всё же описанная трактовка является именно одной из интерпретаций, хотя возможны и другие. И, согласно другой трактовке — решению через признание, что этот физиологический процесс служит по крайней мере одной из основ для выполнения мозгом (его системами) психического процесса, — психический процесс не элиминируется, а выражается определённым образом в русле физиологии (скажем, на одном из уровней организации). Хотя сравнение мозга и (нейро)компьютера является современной метафорой, ей можно воспользоваться для иллюстрации: как вполне материальный (нейро)компьютер вычисляет, запечатлевает информацию для хранения и дальнейшего использования, распознаёт образы на картинке и т.д. — так и человеческий мозг мыслит, запоминает и воспринимает мир, хотя все эти процессы имеют вполне материальную основу. Как бы мы ни относились к природе и механизмам психических явлений, их, мягко говоря, трудно не заметить у людей, даже не говоря от первого лица: самые разные психические явления систематически и значительно влияют на то, как люди — один из предметов научного познания — себя ведут. Едва ли тот факт, что люди способны, восприняв некоторое сообщение, воспроизвести его через некоторое время, можно трактовать как артефакт и случайность; напротив, такого рода факты дают как раз понять, что та же «память» вполне реальна как явление (с присущими ей искажениями и оговоркой о том, что это общее слово для ряда процессов).

Стоит, однако, отметить, что подобные рассуждения встречаются и у материалистов, когда, к примеру, они пишут, что «любви нет, есть лишь такие-то химические реакции…»

Обесценивание психики

Исходя из такой трактовки может быть высказано опасение в том, что из-за преподнесения психики как процессов в материальном мире человек превращается в «вещь». Тем не менее, во-первых, это не является опровержением материалистических взглядов – достоверность определяется не этической или эстетической приемлемостью для кого-либо. Во-вторых, мир не делится на «чёрное» и «белое», и недостатки разного рода можно увидеть чуть ли не в чём угодно, в том числе и в идее души. Кроме этого, поведение человека зависимо от множества факторов, а сами мировоззрения и возникающие из них философские концепции могут быть в деталях разными (и тем самым вызывать споры в философской, политической и других сферах); то есть вместо отвержения всего материализма (или материалистического монизма) сразу целиком можно было бы искать и корректировать те его детали (или детали его объяснения), что приводят к нежелательному эффекту. Стало быть, такие опасения, в-третьих, не берут в расчёт, что есть другие факторы: люди могут быть воспитаны определённым образом и они имеют способность к эмпатии; эти два, по крайней мере, момента позволяют сохранять «этичное» поведение и не вести себя по отношению друг к другу как к «вещам», независимо от восприятия природы психики. А объяснять этику, если нам нужно объяснение, с тех или иных позиций и материалисты стараются, и те же материалисты при этом в быту не являются поголовно преступниками, что ещё раз подтверждает важность воспитания и способностей людей, а не придумываемых для них трактовок. (В связи с этим можно вспомнить трактовку сознательных мыслей людей при принятии решений не как детерминирующего фактора, а как рационализации уже принятого бессознательно решения.)

Говоря о такой трактовке можно вспомнить и возможные упрёки в сторону материалистов, что те или иные чувства «лишаются» своей субъективной важности. Дескать, раз это «всего лишь нейрофизиология», то и переживать тут нечего. Однако эти нападки игнорируют тот факт, что эмоциональное восприятие мира не является полностью детерминированным со стороны мировоззрения; то есть, например, влюблённость по определению переживается некоторым специфичным образом просто из-за имеющихся в распоряжении человека механизмов психики. И, опять же, чтобы утверждать подобное всерьёз, требовалось бы показать, что не в теории материалисты такие «бесчувственные», а на практике – что они не заводят семьи кроме как из меркантильных интересов, что они не вдохновляются так на создание произведений искусств, что они в быту не демонстрируют признаков наличия чувств и т.д. Едва ли это правдоподобно.

Смертность психики

Также материалистам могут задавать такого рода вопросы: «Если ты – это работа твоего мозга, то, раз с мозгом исчезнешь и ты, ты зря живёшь?»

Эти вопросы не учитывают, что кроме будущей смерти есть ещё психика здесь и сейчас — её эмоциональные элементы в мироощущении, служащие опорой для мотиваций и поведения, а также социальные способности (теория разума, эмпатия). Работающие здесь и сейчас они способны направлять и поведение вроде гедонистического (жизнь ради удовольствия и избежания неудовольствия), и поведение, направленное на жизнь других людей после окончания собственной (например, попытки написать книги, исполнить песни, создать дело и т.д. ради ощущения здесь и сейчас, что это кому-то будет важно). В связи с этим можно вспомнить типичные рассуждения о том, что тот или иной биологически уже умерший философ или музыкальный исполнитель всё же не умер и не умрёт — он до сих пор «жив» в своих произведениях; сюда же — и желание некоторых людей создать электронную копию себя, хотя копия — всё же не продлевает ощущения оригинала, а именно что воссоздаёт их на другом носителе. Всё это — проявления того факта, что смерть психики ещё не значит для людей (хотя слово «всех» может быть не уместно), во-первых, бессмысленность её поддержания здесь и сейчас и, во-вторых, важность и осмысленность её целенаправленного убийства (на что и пытаются подталкивать некоторые люди вроде Д. Смирнова, рассуждая об атеистах).

Кроме того, факт, что так называемый «субъективный опыт» однажды (со смертью мозга) безвозвратно прервётся, а времени до этого события всё меньше так или иначе, может, наоборот, стимулировать материалистов на выполнение желаемых задач, пока эти материалисты ещё живы, здоровы и не дожили до каких-либо бытовых проблем, требующих к себе внимания и сил.